Горт вспоминает Фишера. Часть 2

Роберт Фишер родился 77 лет назад. Стиль его игры отличался внешней простотой, логичностью и мощным давлением на соперника. Но поведение Бобби вне шахматной доски было своеобразным: иррациональным и неустойчивым. Последние годы жизни Фишер страдал от психического расстройства. Об американском гении написано немало статей и книг, но для многих он по-прежнему остается загадочной персоной. Властимил Горт считал себя другом гениального шахматиста и делится новой порцией воспоминаний о Бобби.

Начало читайте здесь.

После турнира Ровинь/Загреб

По завершении соревнований все участники получили приглашение на вечеринку. Местом ее проведения организаторы выбрали парусное судно. Бесподобная голубизна вод Адриатического моря, фантастические угощения, изобилие коктейлей и живая музыка помогли шахматистам расслабиться после напряженного турнира. Укротитель львов стал настоящей звездой вечера из-за минимального количества одежды на теле. Его наряд вызывал забавные ассоциации с Джонни Вайсмюллером — знаменитым пловцом и любителем подражать Тарзану (герою одноименной классической киноленты). Для полного соответствия декорациям из кино кораблю не хватало только лиан из джунглей. Но Бобби хранил верность своим привычкам: никакого алкоголя, только холодное молоко. Время от времени он нырял в море, чтобы охладиться. Но почти постоянно он был погружен в раздумья, держа перед собой карманные шахматы. Можно ли считать, что пара лет в Югославии (1968-1970) была самой счастливой в его жизни? Не знаю.

Виктор Корчной, конечно, не считал экстравагантного американского гроссмейстера своим другом. Но его похвала в адрес коллеги весьма примечательна: «Шахматисты всего мира должны быть благодарны Фишеру за популяризацию шахмат. Благодаря Бобби призовые на турнирах многократно увеличились, а игроки в десятках стран могут заниматься шахматами на профессиональном уровне…».

Вполне искренние слова от Корчного, чьи шахматные навыки Фишер оценивал выше, чем мастерство Спасского. Бобби полагал, что Виктор был более опасным соперником, чем Борис. Деятельность Фишера действительно оказала существенное влияние на призовые фонды шахматных турниров. Все игроки-профессионалы должны благодарить Бобби и хотя бы раз в год ставить свечу в церкви за упокой его души.

Фишер отдаляется от мира

Моя очередная встреча с Фишером произошла в Амстердаме в 1972 году — сразу после грандиозной победы Бобби над Спасским. В Нидерландах я играл на турнире IBM. Фишер прилетел туда инкогнито. Бобби позвал меня на дружескую встречу в отель Hilton. Ему было очень любопытно, почему я не приехал в Рейкьявик. Я честно сказал: «Прости, Роберт, я бы прилетел — но не смог. У меня нет паспорта…!».

Я рассказал Фишеру, что все поклонники шахмат в ЧССР болели за него. Столь же неистово, как во время хоккейных матчей между Чехословакией и Советским Союзом. Мне удалось объяснить Бобби, что каждая спортивная победа над СССР была бальзамом для душ пострадавших от «братской помощи» стран Варшавского договора жителей Праги. К сожалению, Ян Палах — «первый факел восстания» — не смог присоединиться к празднованию победы Фишера над Спасским [Ян Палах — чешский студент, который совершил акт самосожжения на Вацлавской площади Праги 16 января 1969 года в знак протеста против вторжения войск СССР в Чехословакию, умер три дня спустя на фоне ожогов 85% тела — при. ред.]. Я до сих пор не уверен, что новый чемпион мира Бобби Фишер понял в тот день важность собственной победы на Борисом Спасским для миллионов жителей Восточной Европы.

Во время тайной встречи Роберт продемонстрировал мне несколько партий матча в Рейкьявике. Он был искренне рад тому, что я знаю их наизусть. Максимальное количество времени мы уделили разбору игры под номером тринадцать.

Спустя пару месяцев я видел Фишера в Сан-Антонио. Бобби пребывал в прекрасной форме и казался мне абсолютно здоровым. В том же 1972 году американский пловец Марк Спитц выиграл семь золотых медалей на Олимпийских играх в Мюнхене. Американское телевидение пригласило обоих чемпионов на совместное интервью. После его выхода Америка впала в шахматную истерию.

Впоследствии Марк Спитц активно использовал свою популярность, снимаясь в рекламе. Фишер предпочел другой путь. Но Бобби мог легко договориться о рекламных съемках за баснословные гонорары. Фишеру предлагали миллионные контракты производители молока, кремов для бритья, владельцы отелей в Вегасе. Но чемпион мира был непреклонен: «Пожалуйста, платите мне за мое искусство игры в шахматы, мои шахматные идеи и ходы, совершаемые во время партий!».

Курт Раттман, владелец гамбургской компании по производству шахматных аксессуаров, был очень доволен шахматным бумом в Соединенных Штатах. «Представляете, мистер Горт, я поставил более пятидесяти тысяч шахматных часов в США за минувший год!».

Меня ждали хорошие новости. Новый чемпион мира стал неожиданным гостем турнира в Сан-Антонио. На стойке регистрации в отеле меня ждали две записки от Фишера. В первой было приглашение на ужин, во второй — на религиозную встречу в конгресс-центре.

Всемирная Церковь Бога. Сам Искупитель, Герберт Армстронг, читал лекцию в переполненном зале. Каждый вопрос от слушателя удостаивался оптимистичного ответа проповедника. Армстронг пытался принять на себя все жизненные страхи аудитории. Но на что надеялся сидевший рядом со мной Фишер? Чего он искал от вступления в эту секту? Глаза Роберта были закрыты, он держал руки на Библии Армстронга. Что с ним? Он медитирует или уснул? Будучи атеистом, я не уловил смысла дискуссии между проповедником и его последователями. Гораздо больше меня порадовало бы появление на сцене другого Армстронга — знаменитого джазового певца по имени Луи. В конце мероприятия по рядам был пущен ящик для сбора пожертвований. Мой сосед поощрил красноречие Герберта крупной банкнотой, я же кинул в щель четвертак. Такой оказалась моя плата за лекцию Искупителя.

Вечером состоялся ужин. Его участниками стали Фишер, его сестра Джоан с мужем, Светозар Глигорич и я. Незабываемая вечеринка в мексиканском ресторане! Фишер пребывал в превосходном настроении.

Утром меня ждали плохие новости. «Мистер Фишер отбыл в Пасадену!», — сообщили мне на стойке регистрации в отеле.

Тройка

В 1970-м году состоялся Матч века в Белграде: команде СССР противостояла сборная мира.

Участники соревнования с нетерпением ждали выходного дня. В моем номере зазвонил телефон: «Это Мигель Найдорф, я хочу пригласить тебя на шахматный вечер, приятель. Бобби уже согласился. Будем анализировать, поиграем в блиц. Не зря же завтра выходной!». Я поблагодарил аргентинского мастера и заверил, что прибуду в его номер ровно в 10 вечера. Приглашение порадовало меня и осчастливило.

Как и в турнирных партиях, нам пришлось подождать Бобби ровно семь минут. Доска и фигуры были готовы к его прибытию. После короткого приветствия Дон Мигель доверил мне ключи от шкафчика с напитками. Я был счастлив уступить место за доской заходящей звезде нашей команды [Найдорфу на момент Матча века исполнилось 60 лет — прим. пер.] и наслаждался ролью наблюдателя.

Найдорф ответственно подошел к организации вечеринки. Он по праву гордился победой над Михаилом Талем в предыдущий игровой день и заслуживал нашей с Фишером похвалы. Будучи гостеприимным человеком, Мигель заказал ужин на кухне отеля. Для Фишера были припасены два литра свежего молока и два стейка средней прожарки. Я угостился тартаром на тосте и дал себе обещание не усердствовать в употреблении скотча, охлажденного специальными камнями вместо подверженного таянию льда.

Фишер помнил партию Найдорфа против Таля наизусть. Бобби показал нам, где Таль допустил ошибки в обороне. Наш американский друг полагал, что Найдорф мог вести партию намного лучше и победить за меньшее количество ходов. Во время анализа игры я понял, что почти ничего не знаю о шахматах в сравнении с Фишером. Столь же скромны были и познания Дона Мигеля.

Какое-то время наш мэтр был занят стейками, а мы, простые шахматисты, смоги приступить к блицу. Мой первый ход был классическим e2-e4. Дон Мигель сыграл изобретенный им вариант в Сицилианской защите, но проиграл я из-за нехватки времени. Мы играли на интерес, без ставок. При ничейном исходе партии игрок, владеющий черными фигурами, сохранял свое положение за столом. В случае победы он получал право играть белыми. Мы с Мигелем объединили усилия против Фишера, по очереди пытаясь обыграть его. Но это не помогало — у нас не было шансов против Бобби. Примерно через три часа я смог, наконец, выиграть партию у американца. Оглядываясь назад, я понимаю, что он просто позволил мне выиграть — даже императору на троне нужен рядом человек, понимающий суть его власти.

Затем карусель партий завертелась с новой силой. Горт проигрывает Найдорфу, Найдорф проигрывает Фишеру, Фишер не проигрывает никому. Будущий чемпион мира был просто лучше меня и Мигеля. С этого памятного вечера Бобби стал называть меня «Власти», сокращая непривычное для англоговорящего человека имя Властимил. Под конец наших посиделок Фишер допустил зевок, глядя на часы. Мне удалось выиграть вторую партию в блиц у Бобби. Я стал первым, кто покинул номер Найдорфа в ту ночь — солнце посылало в окна первые рассветные лучи.

Портной-ловушка

Спустя несколько дней после Матча века (команда СССР — сборная мира), завершившегося не слишком уверенной победой советской команды со счетом 20½ – 19½, мы с Фишером оказались в самолете югославских авиалиний. Воздушное судно держало курс на Дубровник. К несчастью, плохая погода путешествовала вместе с нами. Как же сербскому журналисту Димитрию Белице удалось добиться согласия Бобби на полет? Этот вопрос не давал мне покоя на протяжении всего путешествия. Фишер сидел рядом со мной, у иллюминатора. Он отчаянно вцепился в спинку расположенного впереди сидения. Пот лился с Бобби ведрами, а в его глазах я видел страх.

После ночной вечеринки с Найдорфом и Фишером в отеле Metropol я не сомневался в том, что американский шахматист одержит победу на турнире по блицу в Герцег-Нови. Сколько времени прошло с тех пор, как маленький Бобби проводил бесчисленное количество блиц-партий против советских мастеров в Центральном шахматном клубе Москвы? Тогда юный Фишер знал названия всех фигур на русском языке.

Незадолго до приземления Бобби достал свои карманные шахматы. Я заметил, что он продолжает анализировать четвертую партию противостояния с Петросяном во время Матча века в Белграде. Видимо, американскому гроссмейстеру не давал покоя тот факт, что Тигран смог добиться равной позиции в эндшпиле.

В те времена писатель и журналист Димитрий Белица делал очень много для развития шахмат в Югославии. Он буквально стучал в каждую правительственную дверь. И если ему отказывали, он возвращался на следующий день и стучал в окно. Белице удалось поймать Фишера в портновскую ловушку — он уговорил Бобби прилететь на турнир в Герцег-Нови, дав адрес главного портного в Сараево. Этот мастер шил костюмы безупречного качества из лучших тканей для многих известных людей, включая Алехина. Многие шахматисты знают этого портного, не устоял и Фишер.

Из-за подобных мелочей и случаются значимые события, подумал я. Так ли это? Во всяком случае, Фишер блистал в индивидуально пошитых костюмах во время турнира. Невероятно элегантный шахматист во всем — от внешнего вида до манер за шахматной доской.

Итоговая таблица турнира по блицу в Герцег-Нови:

Место	Шахматист	Очки (мак. 22)
1	Фишер	19
2	Таль	14½
3	Корчной	14
4	Петросян	13½
5	Бронштейн	13
6	Горт	12
7	Матанович	10½
8	Смыслов	9½
9	Решевский	8½
10	Ульман	8.0
11	Ивков	7½
12	Остойич	2

Я был прав — победил Фишер. Бобби тратил на свои ходы не больше 2,5 минут за партию. По окончании турнира я понял одну простую вещь: в следующий раз свое участие в соревнованиях мне стоит обменять на право получение костюмов от мастера из Сараево.

Отложенная ничья

Шахматная олимпиада в Зигене, 1970 год. Результаты Фишера оказались ниже, чем ожидалось. Особенно тяжелым стало поражение в партии против Спасского. Несмотря на это, я всегда с уважением относился к демонстрируемой Фишером игре. В матче США — ЧССР мне вновь предстояло сыграть против Бобби.

Фишер регулярно предоставлял своим оппонентам фору в семь минут. Не стала исключением и партия со мной. Благодаря этому временному интервалу Бобби удавалось минимизировать общение с прессой, фотографами и кинооператорами. Как бы отнеслись к такому поведению сегодня? Могу уверенно заявить, что ФИДЕ незамедлительно применила бы санкции к шахматисту.

Начало положено: защита Каро-Канн. Фишер-шахматист отличался джентльменским поведением: никто из оппонентов Бобби не мог упрекнуть его в неуважении. Манеры американца можно сравнить с безупречной учтивостью Пауля Кереса. Фишер неторопливо вел запись совершаемых ходов. Он не спешил даже на фоне надвигающегося цейтнота. Не позволял себе Бобби и выпадов в адрес соперников. Взвешенные и неторопливые, но аккуратные действия стали неотъемлемой чертой Фишера за шахматной доской. Наша с ним партия близилась к перерыву. Перед откладываем партии я потерял пешку. Этот факт огорчил меня, но внезапно я понял, что могу выжать из этой неожиданной жертвы кое-что полезное.

Мне предстоял спешный ужин и углубленный анализ возможного развития прерванной партии. Мне не удавалось найти пути получения преимущества белыми или черными фигурами. Игра определенно шла к ничьей. Я надеялся, что такой же вывод будет сделан Бобби Фишером. Могу сказать, что мне определенно повезло — потеря пешки не стала фатальной!

Поздним вечером я направился в штаб соперников. Мое предложение ничьей выслушал капитан сборной США Эд Эдмондсон. Мы с Бобби могли сэкономить время — вместо визита в турнирный зал утром каждый из нас имел бы больше времени на подготовку к новым партиям. Сколь бы эта идея ни была заманчивой, американцы её отклонили. Эд опечалил меня: «Прости, Власти, но Роберту хочется довести партию до победы!». Что же, жребий брошен! Мне оставалось принять решение Бобби и попытаться найти достойный ответ.

Повторный анализ позиции не принес ожидаемого результата. Я ничего не упустил: ни мне, ни Фишеру не удастся победить. Партия завершится в ничью! Утром я побежал в турнирный зал. Чуда не произошло — Фишер тоже не смог найти решение, которое принесло бы ему победу. На доске воплотился предсказанный мной сценарий партии. Бобби произнес всего одну фразу, которая меня искренне обрадовала: «Предлагаю тебе ничью!».

Продолжение следует…